Бабушки

[greenarine]

Слева моя бабуля, Анастасия Ивановна.
Справа – моя бабушка Тата.
Обнимает их мама.

Мне было девять, когда Тата умерла. Она стала моей первой большой утратой. Я, наверное, немного сошла с ума, потому что ходила с этой фотографией за мамой и говорила мам, а вот если бы ты не раскрывала ладонь на груди Таты, а держала бы кулачком, как на груди у бабули, то Тата бы не умерла, да? Мама молча плакала. Маме иногда тоже казалось, что положи она руку по-другому – и Тата не ушла бы от нас так рано.

Мне всегда везло на сильных женщин. Сильных, умных, преданных.
Они – главные женщины моей жизни.

Бабуле было четырнадцать, когда брат Ваня, спрятав её в стог сена, вывез на телеге из Архангельской глубинки в город. Отучилась на медсестру, прошла войну. Правый глаз после контузии обесцветился, стал светло-голубым.
Бесконечно любящая. Когда у деда отказали почки, она до последнего выхаживала его. Дед был сильным человеком, какое-то время ещё продержался без почек. Моча выедала кожу, стекала струйками по ногам. Бабуля мыла его несколько раз в день, не давала уйти. Силой любви держала. Не удержала. После его смерти отказалась уезжать из Кировабада. Хотя родня давно звала её в Россию. Здесь похоронен мой муж, здесь похоронят и меня, говорила.
Фотография сделана в бабулиной кировабадской квартире. Кто живёт в этой квартире сейчас – я не знаю. Если честно – мне на это плевать. Мне больно другое. Она тянула до последнего, не уезжала из страшного погромного города. Вывозили её русские солдатики. Чуть ли не последней вывезли.
Бабуля похоронена в Ставропольском крае, в городе Невинномысск. И если на её могиле я смогу побывать, то на могиле деда – уже никогда.
*
Когда Тате было тридцать четыре, младшая дочь Жанна заболела тяжёлой формой скарлатины. Врачи сразу запретили Тате подходить к ней – чтобы она не заразила остальных детей. Нани Тамар заперлась с Жанной на втором этаже дома. Сказала или выйдем отсюда вдвоём, или умрём здесь вдвоём.
Тата носила им еды. Плакала под дверью.
-Уходи,- кричала ей нани.- Пока не уйдёшь, я не заберу поднос.
Жанна выкарабкалась. Тата любила её отдельной, виноватой любовью, словно просила прощения. Всю жизнь просила прощения. Жанна окончила школу экстерном, с золотой медалью. Отучилась на инженера. Вышла замуж. Семь лет не могла родить. Родила через год после смерти Таты.
На следующий день мы поехали на кладбище. Я ходила кругами, искала место, откуда Тата меня услышит. Нашла. За изголовьем, между камнем и чашей, где курился ладан.
-Тат,- зашептала я в горький дым,- у Жанны родился мальчик. Тебе больше не надо плакать, Тат.
Я верила, я чувствовала, я знала – она меня услышала.
*
Видит бог, как мне трудно об этом писать.
Но я верю в целительную силу виртуального пространства. Вот и выговариваюсь, как умею.
Простите меня за то, что расстраиваю вас.